Во время поездки по западным окраинам Новгородской области мы посетили село Медведь Шимского района. В этом селе есть очень важная и ценная историческая достопримечательность - почти полностью сохранившиеся казармы Аракчеева, построенные в начале 19 века для военных поселений. Это целый заброшенный город с красивыми добротными зданиями, резко отличающимися от тех, что мы привыли видеть в современных воинских частях. Осмотру села Медведь и этих казарм и будет посвящена данная заметка. Здесь я подробно расскажу об одном из самых грандиозных проектов императора Александра Первого.
Для начала покажу несколько фотографий самого села.
Если б я был главой государства, я бы обязательно объявил село охранной зоной и памятником истории. Здесь есть на что посмотреть. Оно хранит дух эпохи, и было бы здорово создать тут исторический заповедник. Понятное дело, что при нынешней власти это не будет, но Бог даст, она сгинет раньше, чем тут все развалится, и можно будет спасти ценное историческое наследие. Вот, например, этот купеческий роскошный дом в центре села.
К сожалению, состояние у дома весьма плохое. Он еще жив, но долго он так не протянет....Но даже в таком виде - производит впечатление! Крутое было село при Аракчееве...
Напротив видны руины колокольни, которая была при исчезнувшей церкви.
Старинные деревянные дома - тоже имеются
Видимо деградация села не очень устраивает местных жителей, потому что президентом они хотят видеть не пустившего толстые корни в пол Кремля ВВП, а совсем другого человека.
Но жизнь продолжается. По выходным киношки, и цена скромная - всего 30 рублей.
Изображение медведя, символ данного села.
Идем к заброшенной воинской части, которая существовала тут до недавнего времени на месте военных поселений графа Аракчеева, тем самым продолжая традиции Российской Империи.
Забор щедро увешан запрещающими табличками. Но внутри давно никого нет...
Заходим внутрь. Надо отметить, что внутри далеко не все здания аракчеевских казарм. Многие за пределами воинской части, в центре села, используются под магазины, склады, жилые дома. Но здесь они в идеальном, почти не искаженном состоянии.
До этого я уже был в похожих казармах - в деревне Селищи, тоже в Новгородской области, но ближе к Чудову. Однако там они намного скромнее, и сохранилось намного меньше. А здесь дома почти целы, потому что еще недавно у них был хозяин.
Огромный размер поселения связан с тем, что здесь были расположены сразу два полка. Это больше двух тысяч человек. Вполне сопоставимо с небольшим городом тех времен. Архитектором зданий был В.Стасов.
В советской пропаганде принято было очернять военные поселения Аракчеева, как и его самого, показывая деспотом, самодуром, бессмысленным чиновником, создавшим безумный и вредный проект, от которого страдали и военные, и крестьяне. Конечно, негативные моменты в истории старательного администратора, желавшего выслужиться перед обожаемым начальством - были, без этого власть самодержца существовать не могла, но глупым и бессмысленным этот проект точно не был. И в основе его были как соображения здравого смысла и экономии, так и гуманизма.
Идем до самых дальних построек, чтоб ощутить масштабы поселений... Они - велики!
Военные поселения на самом деле были проектом самого императора Александра Первого. А Аракчеев лишь взялся лихо воплощать идеи правителя, причем изначально он был против них, но когда понял, что император тверд в своих убеждений, стал с огромной энергией воплощать их в жизнь. Отсюда, скорее всего, и были все недостатки реализации - где-то что-то украли, где-то забыли, где-то кому-то испортили жизнь. Для офицеров служба в деревнях нередко становилась очень тоскливой. Им хотелось балов и городских развлечений.. Но вот для нижних чинов это было благом.
Дело в том, что солдаты призывались тогда на 25 лет. Продолжительность жизни тогда была намного ниже, чем сейчас, и в деревню солдат, если доживал до конца службы, возвращался дряхлым и разбитым стариком, который уже не был способен начать новую жизнь, а лишь доживал в бедности последние годы, не имея сил даже вести хозяйство. Император Александр хотел сгладить тяготы солдат. И для этого военные казармы привязали к земле. Таким образом, рядовые и нижние офицерские чины могли одновременно и служить, и работать в поле, вести свое хозяйство, заводить семьи. Это было намного лучше, чем жизнь, состоявшая исключительно из военной службы.
Крестьянам окрестных деревень это могло быть лишней тяготой в их прежде свободной жизни, так как от них требовалось снабжение этих поселений, особенно в первое время, когда они еще ничего не производили сами. Хотя поселения планировались так, чтоб войска сами могли себя обеспечивать. Государство выделяло им инвентарь для ведения хозяйства, семена, помогало деньгами. Хотя с этим, естественно, бывали и перебои. В жизнь деревень врывалась военная муштра, излишнее регулирование порядка, доходило до того, что наказывали за прелюбодеяния и семейные измены (хотя что-то мне подсказывает, что многие жены и сейчас бы одобрили такие меры). Но были и плюсы - села возле аракчеевских казарм отличались меньшим пьянством, в них появлялись дороги, развивалась жизнь.
Заходим внутрь одной из ближайших казарм. Эта оставлена давно, и весьма сильно разорена...
Казармы в селе Медведь строились в 1820-е годы. Чудо, что этот архитектурный комплекс дожил до наших дней. И было бы здорово все это сохранить, остановить разруху, показывать туристам и школьникам...
Проект аракчеевских поселений умер вовсе не сразу после ухода из жизни Александра Первого (1825 год) и самого Аракчеева (1834 год). По инерции они существовали еще лет двадцать после смерти графа, пока не были упразднены уже при императоре Александре Втором, когда забытые всеми, почти полностью пришли в упадок. К этому времени служба сроком в 25 лет заменилась на 8-летнюю, и смысла в них уже не было...
В этой казарме все разрушено. Она годится лишь для съемок фильмов ужасов. Ее уже не спасти. Но другие получше.
Со второго этажа казармы открывается хороший вид на манеж. Там тренировались с лошадьми.
Полковая церковь.
Очень красивое здание, особенно его колонны! И сохранило свою красоту спустя двести лет!
Умели строить при царе-батюшке! Все советское разрушается в пыль очень быстро, а царское - стоит...
Если здесь все очистить от зарослей кустарника, подлатать трещины в зданиях - то еще долго можно любоваться этой красотой, а также снимать здесь историческое кино...
Здание манежа - вообще шедевр архитектуры.
Заходим внутрь. Смотрим в одну сторону. Впереди наиболее сохранившаяся казарма.
Теперь смотрим в другую сторону. Там здание немного другой архитектуры.
Наши туристы заходят изучать сей памятник истории.
Есть в заброшенности какая-то своя романтика, здесь ощущается дух старины, ушедших эпох.. И прорастающие полевые цветы и травы - еще больше все это усиливают.
Красное кирпичное здание чем-то напоминает тюрьму. И это сходство не только внешнее. В 1904-1905 годы здесь содержались японские военнопленные. Многие так и умерли в этом лагере. Хотя смертность по меркам Второй Мировой войны была очень небольшой: из 3 тысяч умерли 23 человека, то-есть около 1 процента. Во времена Великой Отечественной умерли 20-40% немецких пленных, а в немецком плену умерло более 60% советских солдат. Все это говорит о том, что условия содержания японцев были весьма хорошими. В память об умерших в селе есть надгробные плиты.
Заброшенное подвальное помещение
Интересный факт: японских пленных охраняла всего лишь рота солдат. Впрочем. бежать из глубин Новгородской области японцам все равно было некуда. Они поэтому ходили тут свободно, нормально общались с местным населением, не было никаких вышек с часовыми, колючей проволоки, солдат, прожекторов...К нашим пленным в Японии тогда тоже относились хорошо. Начало 20 века - это еще время, когда жестокость и привычка массово истреблять людей не вошли в норму.
На здании в другом конце манежа есть лестница. Очень хилая, по ней надо идти осторожно. Да и надо ли? Комната, куда она ведет - закрыта на замок.
Впрочем, для тех, кто делает фотографии - польза от подъема по ней есть. Сверху можно сфотографировать манеж так, что он влезет в кадр почти целиком.
Мне кажется, при необходимости эти грандиозные постройки вполне можно было использовать как крепость, построив вокруг них оборону полка. Правда, такая необходимость после уничтожения войск Наполеона возникнуть не могла уже. На Россию в 19 веке никто не рискнул покушаться больше.
На этом для многих знакомство с казармами и закончилось, они пошли гулять по селу. Но - не для всех... .Потому что четверо из нас смогли проникнуть в закрытую казарму, которая еще не разрушена. Но о прогулке по ней, об изучении советского наследия, которое там лежало - расскажу в следующий раз. До новых встреч в моем блоге!
История одного села, рассказанная его жителем
История страны и мира не есть что-то отвлеченное – она всегда проходит через истории семей и биографии людей. Летописец новгородского села Медведь, заслуженный учитель РФ В.Н. Иванов уже открыл для себя эту простую истину, рассказывая об уроженцах села и их потомках, о людях, которые побывали в Медведе. И остается только мечтать, чтобы появился такой скрупулезный биограф в каждом российском селе, в каждой школе, в каждом городском районе…
В окрестностях новгородского села Медведь бьет родник. Чтобы просто попить или взять с собой воды, нужно спуститься по глинистой тропинке, местами переходящей в деревянную лестницу, в глубокий лесистый овраг. Наверное, иногда там бывает пасмурно или по-иному скучно. Но в солнечный летний день место рождения воды кажется высоким таинственным залом, который пронизан живым трепещущим светом. Впечатление усиливают дикорастущие колокольчики, которые выстроились по обеим сторонам лестницы и по краям оврага. Их огромные нежно-лиловые цветы сияют, словно светильники, со своих длинных, в человеческий рост, стеблей в лица прихожан Святого родника.
А вот настоящая, кирпичная церковь в центре Медведя давно разрушена, и неизвестно, будет ли хоть когда-нибудь восстановлена: ни денег нет, ни народного возмущения – стоит и стоит себе этот укор всем властям XX и XXI веков, подобно какой-нибудь древней ирландской руине. Да что там эта – «простая», хотя и очень солидная с виду церковь. В деревне Менюша, которая административно входит в Медведское сельское поселение, возвышается храм, в судьбе которого должна принять участие, кажется, вся русская православная церковь, потому что под сводами его находятся святые мощи двух малолетних святых. Но это опять-таки никого не волнует, кроме симпатичной маленькой женщины из Менюши Марии Владимировны Гусевой. «Столетие» рассказывало об этом еще в 2010 году, но…
Крупное, известное село Медведь… Имя, данное по легенде еще князем Александром Невским в память об убитом им огромном звере.
Аракчеевские казармы, на века выстроенные, но несколько лет как заброшенные. Камни с иероглифами с могил японских военнопленных времен русско-японской войны, умерших в плену: те давно нашли упокоение на далекой родине, за ними специально приезжали из Японии, а эти камни медведские школьники установили в сквере и ухаживают за ними, чтобы не было новой войны... Крепкие, еще купеческие дома в центре села. Музей, который рассказывает о местном партизанском отряде времен Великой Отечественной войны. Симпатичная школа, которую окончили или не успели окончить юные герои-партизаны. Воздух, каким не надышишься. Речка Мшага, куда-то бегущая по камням…
А куда, кстати, она мчится? В большую реку Шелонь. А та? Та впадает в знаменитый Ильмень. Ильмень, по счастью, – проточное озеро. Великий синий Волхов соединяет его с Ладожским озером. А там уж – Нева и Балтийское море. Большой мир.
Но не ради же географии и будущих ваших путешествий я вам все это рассказываю? Нет.
Хотя если соберетесь на землю Великого Новгорода и увидите великолепный кремль в столице области, в кремле – памятник Тысячелетию России, бурную реку Мсту, усладу рафтеров, и мост Белелюбского через нее у города Боровичи, Старую Руссу Достоевского, «Страну Див» Виталия Бианки – не пожалеете.
Да, мы видим «географию», и слава Богу, что научились в нее всматриваться. Но есть невидимая наука – история. Только отдельные подвижники уточняют, приближают историческую науку к обычным людям, занимаясь историей семей, коллективов, историей сёл.
Виктор Николаевич Иванов, заслуженный учитель Российской Федерации. Живет в селе Медведь Шимского района Новгородской области. Долгое время работал директором школы. Теперь преподает математику, а все свободное время использует на то, чтобы до малейших подробностей восстановить историю родного села, узнать о каждом человеке, когда-либо жившем здесь, соединить между собой родных – местных уроженцев. Берется за самые сложные дела.
Но в самом начале Виктор Николаевич решил описать, пожалуй, наиболее яркий эпизод из истории села Медведь – пребывание там японских военнопленных.
С детства (а родился В.Н. Иванов в 1950 году) мальчику хотелось увидеть надгробные камни с японскими иероглифами, о которых вокруг столько говорили. Но раскопки провели без него, он тогда учился в Менюше и жил в деревне Горное Веретье. Став учеником старших классов Медведской средней школы, Виктор пришел в сельский краеведческий музей и увидел экспозицию с документами о пленных японцах. Завороженно смотрел подросток на письма от бывших японских военнопленных, удивляясь иероглифам. А фотографии? На одной из них в цветном исполнении, что было тогда великой диковиной, блистала их же школьница Елена Фомина, дочь режиссера Медведского народного театра Валентины Петровны Фоминой. Руководитель музея Нина Николаевна Ильина, побывавшая к этому времени с визитом дружбы в Японии, проводила увлекательные и познавательные экскурсии для многочисленных делегаций, постоянно наезжавших в село Медведь.
Прошли десятилетия, прежде чем было решено – и разрешено! – создать мемориал в память о лагере военнопленных. Случилось это накануне приближавшегося 100-летия со дня окончания русско-японской войны.
Тогда в Медведь вновь зачастили японские делегации, а Иванов к тому времени уже почти 40 лет отработал директором Медведской школы. Заново же откапывали те камни с иероглифами уже учащиеся начала XXI века под руководством сына Виктора Николаевича и его жены Веры Леонидовны – Алексея Викторовича Иванова, начавшего работать в Медведской школе учителем физической культуры в 2002 году.
«Возле старинного военного кладбища, про которое наше поколение и знать не знало, за военным городком, была спланирована и очищена от кустарника и травы площадка, – пишет В.Н. Иванов. – На неё и выкатили вновь откопанные камни. Именно сюда, на эту площадку, 14 июля 2004 года приехали прибывшие с неофициальным визитом Генеральный консул Японии Тэруми Мурамацу и вице-консул Кусибуту Тиё. Они совершили на месте бывшего японского захоронения поминальный японский ритуал. А 3 сентября 2004 года прибыла японская делегация во главе с исполнительным директором благотворительного фонда «Фундацион» Тадамоса Фуктурой и помощником шеф-редактора журнала «Санкей-Симбун» в Москве Гулахваровым Андреем Игоревичем. Эта делегация предваряла встречу на следующий день с бывшим министром иностранных дел Японии, депутатом Японского парламента, конгрессменом Таро-Накаямо. В этот же приезд вновь состоялась ритуальная церемония в японских традициях в память о почивших на нашей земле соотечественниках. Именно тогда было принято решение об открытии специального мемориального места в селе, чтобы оно было доступно для всякого желающего его посетить. Организацией работ по созданию мемориала занялся глава Медведского сельского поселения Владимир Иванович Рогозин. Финансирование обеспечила японская сторона. Открытие мемориала состоялось в сентябре 2005 года в присутствии большого числа местных жителей, властей области, района, поселения и многочисленной японской делегации».
Памятное место располагается на центральной улице бывшего военного городка между разрушающимися казармами. Местные власти содержат захоронение в полном порядке.
Виктор Николаевич не мог не заинтересоваться и проектными работами учеников своей школы – Жени Васильева, который всерьез увлекся японской культурой, и Алены Васильевой, будущей золотой медалистки, которая подготовила научно-исследовательскую работу «Пребывание Максима Горького в городе Старая Русса и в селе Медведь» под руководством заслуженного учителя РФ В.Л. Ивановой. Алена писала: «Августовским днём 1904 года (из статьи К. Мухина «На рубеже столетий» газеты «Знамя Ленина») в Медведь прибыл Алексей Максимович Горький, чтобы посмотреть на условия содержания японских военнопленных, а также на настроение пленных солдат и взаимоотношения между пленными и крестьянами... Горький рассказывал о своих встречах в Медведе с пленными японцами: «Хорошо живут, ни на что не жалуются, едят булку и рис…».
Да, М. Горький, «буревестник революции», посетил село Медведь. Село начала XX века было большим, красивым и богатым. Здесь жило множество купцов. Очень остро встал вопрос о предоставлении селу статуса города. Обучение в школе было платным. Плату взимали, как в городе. М. Горький увидел не бедное маленькое село, а прекрасный провинциальный городок с роскошным собором, купеческими домами и военным городком аракчеевской эпохи».
Сейчас Медведь не тот, каким увидел его Максим Горький. Годы не украсили его…
Пребывание лагеря для пленных японцев в Медведе сыграло существенную роль в жизни отдельных медведцев, – рассказывает автор летописи.
– Иду в наш сельский краеведческий музей и с интересом читаю строки из альбома начала семидесятых годов прошлого столетия, а также – статью известной новгородской журналистки, исследователя новгородской истории, поэта Ирины Савиновой «Иероглифы подо мхом» об Александре Петровне Орловой и её дочери Татьяне Петровне Григорьевой, известных в стране ученых-японоведах. В свое время, будучи школьником, я неоднократно видел этот альбом с фотографиями и текстом, написанным тушью тонким пером изумительно красивым курсивом.
Я сразу же вспомнил фотографию той скромной, но в то же время волевой женщины и её воспоминания:
«Я отлично помню японских военнопленных в селе Медведь. На ласт-плей вы найдете рейтинг казино онлайн , которые выбирают большинство игроков в интернете. Честные и проверенные клубы в сети. Я тогда была ещё девочкой. И обиднее всего мне было за то, что сойдутся два человека: японец и русский, и сколько труда им нужно было вложить в свои объяснения… Трудно понять им друг друга, разность языков мешает. Всем своим детским сердцем сожалела, что не могут люди понимать друг друга. Память у меня была хорошая, и я быстро выучила главные слова, и ещё девочкой выступала в роли переводчицы… Ещё тогда я мечтала о том, как было бы хорошо весь до подлинности японский язык выучить и помогать людям правильно понимать друг друга. И мечте моей суждено было сбыться».
Родилась Александра Петровна в Медведе в семье Петра Орлова в начале 1906 года. По окончании школы она едет в Ленинград, где поступает учиться в Институт живых восточных языков. Обучаясь в вузе у Николая Иосифовича Конрада, прекрасного преподавателя и впоследствии известнейшего ученого, она вошла в число лучших учениц этого учебного заведения. К окончанию учебы Александра Орлова выходит замуж за однокурсника Петра Топеху. В 1931 году она с мужем переезжает в Москву, где успешно заканчивает аспирантуру и становится преподавателем МИВ (Московского института востоковедения – Т.К.).
В 1992 году в село приезжала дочь Александры Петровны, Григорьева Татьяна Петровна – главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, доктор филологических наук, заслуженный деятель науки РФ, автор крупных исследований по искусству и литературе Японии. В 80-е годы вышли её книги «Одинокий странник» и «Японская художественная традиция». Несколько лет Татьяна Григорьевна редактировала альманах «Духовные истоки Японии»…
«Открываю страницы альбома, подготовленного краеведами 1960-х годов, – пишет в книге Иванов. – Судя по записям и фотографиям, что сопровождают текст, отыскать место захоронения военнопленных ребятам помогли старожилы села. Среди них две пожилые женщины и Иван Ефимович Братышенко (1893-1987).
На год убытия японцев из Медведя Ивану Ефимовичу было около 15 лет. Он многое помнил из того времени.
На фото Иван Ефимович предстает с другим старожилом И. Ф. Ильиным, о котором сказано: «Интересным был рассказ о военнопленных японцах у Ивана Филипповича Ильина. Его отец был истопником. Печки топил в манеже, где располагались военнопленные, а с отцом часто и он бывал у японцев. В своих рассказах о русско-японской войне они открыто и искренне восхищались храбростью русских солдат, возмущались случаями предательства их. А в деревнях плач и стон стоял: новых новобранцев брали на войну, с фронта приходили похоронные известия о попадании в плен. А в русском селе Медведь, что в 260 верстах от Петербурга на реке Мшаге, в аракчеевских казармах смирно и в дружбе с русскими проживали японские военнопленные».
А вот вещественные свидетельства того времени: веера, цепочка из конского волоса. Их передала в музей села Надежда Васильевна Карпова. Сделаны они пленным японцем, поклонником нашей девушки. На веере надпись: «Г-же Наде на добрую память от Хигаки. Не забудьте меня».
В 1970 году в японском городе Осака на Всемирной выставке «Экспо-70» эти вещи, интересные письма от бывших японских военнопленных демонстрировались в экспозиции Советского павильона, посвященной дружбе и сотрудничеству народов СССР и Японии. Содержание писем-воспоминаний раскрывают настоящее человеческие качества, демонстрируя искренние желания простого человека жить в мире и согласии. Кратким пересказом содержания отдельных писем я и хотел бы заключить мой рассказ о военнопленных.
Сын бывшего военнопленного Сайто в письме от 19.06.1965 г. рассказал: «Русские заботливо относились к моему батюшке. Пленных хорошо питали, они свободно ходили по селу и общались с местными жителями жестами, грея при этом руки на солнце».
Бывший военнопленный г-н Исибаси Кандузи подробно рассказал: «Военнопленным давали белый хлеб, который среди русских ели только дворяне и офицеры. Общее питание было очень хорошим. Все русские были добрыми».
Бывший военнослужащий г-н Нанбээ Масаси из города Сандай писал: «Мы просим создать справедливый прекрасный мир без насильственной войны, которая самодовольно покоряет чужие страны. Мир на словах, а не на деле!»
Вот так и надо работать. Целенаправленно, сосредоточенно, не упуская ни одной детали – и тогда связь времен окажется навечно прочной.
Иванов не собирался сосредоточиваться на военнопленных. В период работы над книгой, которая довольно быстро была написана, вышла и разошлась, его интересовали самые обычные односельчане. Он свято верит: обычных судеб не бывает. Главное, как взглянуть. Порой даже не на человека, а… на дом.
Мне помнится, он и мне тот дом показывал, когда я была в селе Медведь в командировке, и как-то раз мы втроем: Виктор Николаевич, Вера Леонидовна, его жена, и я отправились в сумерки гулять по селу и спустились к Мшаге. Хорошо, в куртках были, а то всласть бы комары попировали. Рядом зачем-то вышагивала ярко-белая кошка. С реки поднимался туман. Село Медведь вовсе не выглядело деревней из одной улочки – нет, это был старинный русский городок, где и дома были солидными, на века построенными.
«Село Медведь для меня, простого мальчишки из близлежащей деревни Горное Веретье, всегда казалось значительным и загадочным. С этим селом любой житель нашей округи был связан как напрямую, так и какими-то невидимыми нитями. Многие находили здесь постоянное место работы, а на местном базаре могли продать излишки продуктов, чем пополняли скудный достаток сельского жителя. Из этого села в нашу деревню наезжали, и неоднократно, с концертами и спектаклями артисты Медведского народного театра. Эти талантливые люди, творившие на сцене настоящие чудеса, являлись для нас образцом доброты и порядочности. Из этого села почти постоянно приезжал милиционер. Летом он появлялся верхом на коне, а зимой – в возке. Это был тот человек, которого все уважали и побаивались, видели в нем настоящую защиту… Данный факт в детскую голову засел крепко.
…Меня всегда интересовали люди, что проживали рядом в селе. О многих удалось узнать за два года учебы в Медведской школе и в последующие годы. Но некоторые дома и их жители оставались для меня неизвестными, хранящими, как тогда казалось, тайну.
Одним из таких домов был последний дом по левой стороне улицы Павлина Виноградова. Он единственный на данной улице имел красивую черепичную крышу и отличался от прочих домов своей архитектурой…
Я узнал, что в доме проживают Хохловы. Но мне почему-то подспудно хотелось узнать большее. Дом отличался основательностью, на приусадебной территории царили уют и ухоженность.
…Шел 1975/76 учебный год. Приближалось 20 февраля – день, когда медведцы отмечают освобождение села от немецко-фашистских захватчиков. Организатор внеклассной внешкольной работы Валентина Ивановна Зверькова предлагает мне пригласить на встречу со школьниками Хохлова Василия Семеновича, участника партизанского движения на нашей земле. Я, конечно, сразу же согласился: ведь он из «тех» Хохловых!
Перед нами предстал человек умудренный опытом тяжелейших испытаний военного времени. Рассказ В.С.Хохлова о переходе его в составе группы партизан через озеро Ильмень зимой 1942 года навсегда отложился в памяти. О действиях партизан в тисках оккупационного режима рассказано также в разных книгах».
Виктор Николаевич за много лет знакомства с партизаном Хохловым записал мельчайшие подробности и из его, и из жизни его потомков.
За партизанские заслуги Василий Семенович был награжден орденом Отечественной войны II степени, в январе 1945 года получил медаль «За боевые заслуги», а в декабре 1945 года указом Верховного Совета СССР ему вручили орден Красной Звезды.
Сын Хохловых Евгений, еще учась в Медведской школе, был секретарем школьной комсомольской организации, то есть лидерские качества проявлял со школьной скамьи. Он оказался талантливым и упорным человеком: стал директором Рязанского завода медицинского оборудования. 16 сентября 1979 года Евгений Васильевич приезжал в родное село на 100-летний юбилей школы.
А вот Леонид Васильевич приехать тогда не смог. В ответ на приглашение он писал: «Уважаемый педагогический коллектив Медведской средней школы!
Я, выпускник 1954 года – Хохлов Леонид Васильевич, благодарен Вам за приглашение на торжественный юбилей школы, но, к сожалению, моя военная жизнь не позволяет мне свободно решать личные вопросы…
Коротко о себе.
После школы окончил военное училище, затем военную инженерную академию им. Ф.Э. Дзержинского. Служил на различных должностях и в различных районах Советского Союза. Сейчас прохожу службу в одном из НИИ. Встречаюсь с выдающимися учеными, которые все свои знания, опыт и талант отдают делу укрепления обороноспособности нашей Родины. Стараюсь быть похожим на них, хотя бы в добросовестном исполнении своих обязанностей.
И, конечно, никогда не забываю своих первых учителей – учителей Медведской средней школы, которые дали мне тот необходимый минимум знаний для освоения сложных военных и инженерных наук…»
«Насколько скромен был Леонид Васильевич, рассказывая о себе в коротком письме в адрес школы! – пишет В.Н. Иванов. – Только теперь стало доподлинно ясно, какой ответственной и секретной работой он занимался и почему не смог приехать на юбилей. За принципиальное отстаивание государственных интересов, за свой добросовестный труд Леонид Васильевич неоднократно получал высокие государственные награды. Получить в мирное время 2 ордена Красной Звезды дорогого стоит…»
С семьей третьего ребенка из дома под черепичной крышей – Людмилы Васильевны Хохловой, с ее мужем Николаем Александровичем Каленским Ивановы по-настоящему подружились. Людмила окончила Ленинградский издательско-полиграфический техникум, получив специальность корректора книг и журналов. Дальнейшая карьера Людмилы Васильевны развивалась в зависимости от армейских передвижений супруга, но было время, когда она руководила типографией. Ее муж – выпускник Черноморского высшего военно-морского училища имени П.С. Нахимова. Николай Александрович – из первого выпуска флотских ракетчиков в СССР.
Сын Каленских Сергей, окончив Ленинградский военный институт физической культуры, долгое время служил по специальности, в том числе, и в академии имени Можайского на кафедре физической подготовки. Дочь Марина, унаследовав фамильные способности к рисованию, получила по окончании отделения живописи и мировой художественной культуры Ленинградского педагогического института им. Герцена профессию учителя. В настоящее время Марина Каленская занимается любимым делом – художественной росписью по шелку, овладела искусством фотографии, помогает в работе своему мужу, художнику-дизайнеру Глебу. Художественное оформление Медведской школы – её заслуга.
Вот такие люди вышли в жизнь из дома под черепичной крышей и с ухоженным садом на улице П. Виноградова в селе Медведь.
«История нашего села удивительна, – уверен В.Н. Иванов. – Чем глубже погружаешься в нее, тем больше тайн она раскрывает».
Виктор Николаевич и мне передал интерес к своим поискам. Однажды из какой-то телевизионной передачи я узнала, что из села Медведь происходили родственники известного ученого и дипломата, Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в ФРГ, доктора исторических наук, лауреата Государственной премии Валентина Михайловича Фалина. Тут же подошла к компьютеру и написала об этом Иванову. Ну, так, на всякий случай. Сложно, наверное, будет директору сельской школы обратиться к такому человеку, я бы не решилась, наверное… Не тут-то было! Виктор Николаевич не только связался с Фалиным, но и получил от него письмо, которое стало предисловием к его книге об истории села Медведь.
Фамилии многих известных людей и их связь с Медведем уже никого не удивляют, они на слуху. Но каждое новое имя, каждая новая находка – сенсация. Такой находкой стало сообщение о посещении Медведя В.В. Маяковским. Главу об этом в книге написала супруга летописца, учитель-словесник, заслуженный учитель РФ Вера Леонидовна Иванова вместе со своей ученицей Настей Ивановой.
«Первое знакомство В.В. Маяковского с селом Медведь было опосредованным. Об этом поведал в своей биографической книге «Полутораглазый стрелец» Бенедикт Лившиц. В июне 1912 г. Бенедикт сдал государственные экзамены. От юридической карьеры его «отделяла прослойка в виде военной службы… в качестве вольноопределяющегося».
Судьба привела Лившица в Медведь. Год, проведенный им «в стенах аракчеевской казармы, оказался периодом кульминации русского футуризма». В ноябре 1912 года Лившиц отпросился в увольнение. Он на четыре дня покинул Медведь и отправился в Санкт-Петербург.
Именно в ноябре 1912 года от Б.Лившица В.Маяковский впервые услышал о Медведе, где тот проходил службу. Село произвело на Лившица огромное впечатление.
Осенью 1913 года Маяковский знакомится с Эллой Каган, девушкой из интеллигентной еврейской семьи, говорившей по-французски, по-немецки и игравшей на рояле, – в будущем известной французской писательницей, лауреатом Гонкуровской премии Эльзой Триоле, женой французского писателя-коммуниста Луи Арагона.
В конце июля 1915 года Элла-Эльза привела В.Маяковского на квартиру сестры Лили, которая жила на улице Жуковского в Санкт-Петербурге и была, как известно, замужем за Осипом Бриком. С тех пор почти все свои произведения Маяковский посвящал Лиле Брик.
Между тем шла Первая мировая война. Именно она и привела В.Маяковского в наше село.
В Медведе на ту пору располагалась 22-я дивизия и один из пяти имевшихся в России дисциплинарных батальонов, откуда всех отправляли на фронт.
Л. Брик в своих «Пристрастных рассказах» пишет:
«В автомобильной роте служил Осин родственник. Жена собралась с ним разводиться, а он развода не давал, и в самый разгар переговоров его отправили в Медведь. Отправили меня туда его уговаривать. Ехать надо всю ночь поездом, а спального вагона нет. Да от станции железной дороги часа два на лошадях, да в селе остановиться можно только на постоялом дворе».
И Лиля Брик называет причину, по которой В.Маяковский приехал в наше село: «В качестве мужской силы послали со мной Володю. Он старательно охранял меня и, пока я часами изощряла свое красноречие, ходил за нами (за мной и Осиным родственником) следом, шагах в четырех, – куда мы повернем, туда и он. А когда ему это надоело, он догнал нас и строго сказал: «Послушайте, Петя, разводитесь-ка».
Второй причиной поездки, как нам кажется, явились рассказы Лившица, желание увидеть ранее услышанное своими глазами.
Разговор с Осиным родственником, по всей видимости, происходил на территории воинской части, потому что в «Альманахе с Маяковским» Л. Брик говорит, что «здесь, в этом полку, в 1915 году побывал также и Маяковский». Маяковский, мечтавший о воинской службе в 1914 году, мог в нашем селе воочию убедиться в том, что она собой представляла.
На свою просьбу – отправить добровольцем в действующую армию он получает отказ как политически неблагонадежный. А в 1915 году поэт уже сам не испытывает желания воевать.
Нежелание служить появилось после пребывания Маяковского в Медведе. Причин могло быть две: первая – страстная влюбленность, стремление не расставаться с Лилей; вторая – естественная реакция на воинскую службу после тех сцен, которые он мог увидеть в военном гарнизоне села.
О том, каким был 1915 год в Медведе, рассказывает А.М.Гаврилов в «Старом доме». Читаем: «В Медведе тоже было не весело. Огромные аракчеевские казармы ломились от десятков тысяч запасных и новобранцев, наскоро обучавшихся мальчишками-прапорщиками на изрытых учебными окопами полях вокруг села. Солдат кормили плохо, донимали учениями до зари, а то и по ночам. Во мраке осенних вечеров по безмолвным улицам села проходили с учений в казармы тысячи людей, тяжело и глухо доносился гул шагов, а иногда и песня, похожая на стон: «Карпатские долины, Полчища удальцов…» Вечерами прапорщики катались с девицами на тройках по селу пьяные, стреляли из револьверов куда попало».
И такую сцену мог наблюдать В.Маяковский:
«…потянулся нескончаемый поток запасных, направляющихся с железной дороги в село, где образовался крупный мобилизационный центр. Они шли под жарким солнцем, все в пыли, хотя еще в своей одежде, но уже одноцветные, шли тихо, без шуток и песен»
Дорога, показанная А. Гавриловым, – та же самая, по которой В. Маяковский и Л. Брик ехали в село Медведь.
Избежать воинской службы поэту не удалось. Она последовала почти сразу после его поездки в наше село. Случилось это уже через месяц, в начале октября 1915 г. Он скажет: «Забрили. Теперь идти на фронт не хочу. Притворился чертёжником. Ночью учусь у какого-то инженера чертить авто».
Впечатления от Медведя Лиля Брик изложила в «Пристрастных рассказах»: «Медведь произвел на меня сильное впечатление количеством звезд на небе. Был август, мы ехали ночью к станции на извозчике, полулежа в коляске, лицом к небу, и на нас лил звездный дождь. С тех пор я всегда вспоминаю Медведь при виде звездного неба». (Такой она описала обратную дорогу до станции Уторгош.)
Мог ли Маяковский не поехать с Лилей? Конечно же, нет! Любовь его с каждой минутой разрасталась. Это была «громада любовь», – как он скажет о ней.
Медведь навсегда соединился с именем поэта, а нам удалось стереть одно из белых пятен в его – села – истории».
Та книжка вышла, и теперь Виктор Николаевич Иванов, продолжая работать в своей школе учителем математики, пишет другую.
История новгородской земли доверху набита событиями общероссийского масштаба. Русская демократическая государственность родилась в незапамятные времена и процветала в Новгороде, в сорока верстах от нынешнего Медведя. Ее соединение с московской монархией, несколько обидное для Новгорода, произошло совсем недалеко от села Медведь, в окутанной сиренью Корыстыни (сейчас оба села объединяет Шимский район). Что же удивительного в том, что и село Медведь становилось ареной значительных событий?
Только вот сдаётся мне, что и Медведь – не исключение. Столько сёл по Руси великой! Главное, чтоб летописец нашелся.
с. Медведь,
Шимский район, Новгородская область
Специально для «Столетия»
В свое время я уже делал . Однако эти казармы - только часть построек, связанных с военными поселениями Новгородской губернии. В это воскресенье я смог осмотреть большую часть этих зданий. А начал я с села Медведь - бывшеuо центра Медведской волости, в которой 1 февраля 1818 года были образованы округа военного поселения 1-го и 2-го карабинерных полков.
В 1823-м году в селе началось строительство казарменного комплекса. Строили его довольно долго: манеж был достроен в 1827 г., церковь - в 1830 г. Четыре трёхэтажных каменных флигеля завершили в 1831-1832 гг., лазарет со службами - в 1837 г., дома для полкового командира и штаба - в 1838 г., гауптвахту - в 1839 г.
Отдельные строения возводились в Медведе и позднее.
Хотя здания и строились по типовому проекту, но при строительстве военных городков второй очереди (в Медведе, Новоселицах и Кречевицах) в проект внесли заметные изменения. Вместо двух компактных казарменных каре по бокам от манежа, здесь были построены два длинных корпуса, так что в плане получился двутавр.
Новая композиция была менее гармонична, но отличалась большими санитарно-гигиеническими и техническими удобствами с точки зрения освещенности и удобства расположения санитарных узлов.
К сожалению, далеко не все здания сохранились. Особенно жаль кордегардию, от которой осталась только каланча, ныне использующаяся как водонапорная башня.
Полковой храм - самая эффектная часть комплекса:
В 1827 году округ целиком передается 1-му карабинерному полку (2-й карабинерный полк переводится в Коростынь).
После восстания военных поселенцев 1831 года система военных поселений была реорганизована. Действующие батальоны полков были отделены от их поселённой части, и войска в губернии стали размещаться постоем. В Медведе до середины 1850-х гг. размещались штаб Карабинерного генерал-фельдмаршала князя Барклая де Толли полка (так с 1833 года стал называться 1-й карабинерный полк), Новгородский батальон военных кантонистов, с 1844 года - 1-й учебный карабинерный полк. Позднее в Медведе стояли резервные батальоны: в 1860-е годы - 1-й стрелковый резервный и 3-й пехотный резервный, а в 1870-е - 2-й пехотный резервный. Здесь же размещались саперные части: Гренадерский, 7-й и 1-й резервный саперные батальоны, 1-й и 2-й понтонные батальоны. С 1892 по 1900 годы здесь стоял 96-й Омский полк (половину его, правда, в 1895-м году перевели в Остров), а затем его сменил 199-й пехотный резервный Свирский полк.
Во время Русско-Японской войны казарменный комплекс использовался в качестве лагеря военнопленных. По состоянию на декабрь 1905 г. там находилось 1777 японцев, включая одну женщину - жену майора Того, разделившую с ним тяготы плена.
К пленным допускались репортёры, им разрешалось писать на родину, свободно перемещаться по селу, они получали неплохое денежное содержание. Были внесены и "добрые изменения" в их питание: по указу военного министра разрешалось заменить на обед перловый суп рисовым, а на ужин манную кашу - пшенной, при этом расходы относились на военный фонд. После заключения мира все военнопленные через Германию были отправлены на родину.
Позднее казармы в Медведе стали использоваться для размещения разного рода дисциплинарных частей. Первым туда прибыл Особый пехотный батальон - уникальная в своём роде часть Русской армии. В июне 1906 года в 1-м батальоне лейб-гвардии Преображенского полка произошло выступление солдат. Они выдвинули ряд требований, начиная с улучшения питания и своевременного увольнения в запас, и кончая ненаказуемостью за политические убеждения. Солдат удалось успокоить без кровопролития, но 15 июня 1906 года батальон был лишён прав гвардии и переименован в Особый пехотный батальон. Местом дислокации его стал Медведь. В ходе судебного процесса, проходившего в Медведе 14-19 октября 1906 года, 191 человек был привлечён к суду. 32 из них были оправданы, остальные приговорены к различным наказаниям, в основном - к отправке в дисциплинарные батальоны на разные сроки. Остальных солдат сначала предполагалось распределить по другим частям, но по предложению военного министра А.Ф. Редигера было решено дать батальону исчезнуть по мере увольнения его чинов в запас.
24 мая 1907 года был образован Медведский дисциплинарный батальон (в который попала часть осужденных преображенцев). Он состоял из шести рот и был рассчитан на 1200 солдат. У прибывших в батальон заключённых снимались погоны, и они зачислялись в разряд испытуемых. За ограду их выводили только под конвоем. После отбытия половины срока, если за это время испытуемый не нарушал установленного порядка, его переводили в разряд исправляющихся, ему возвращались погоны и разрешались прогулки без конвоя.
С осени 1910 года в Медведских казармах размещался 3-й батальон 86-го пехотного Вильманстрандского полка, переведённый туда из Старой Руссы, а с 1911 г. и 4-й батальон 88-го пехотного Петровского полка. Поэт-футурист Бенедикт Лившиц, проходивший здесь службу вольноопределяющимся, оставил в своих мемуарах «Полутороглазый стрелец» свидетельство о службе в Медведе: «Медведь же в беспримесном виде воплощал идею аракчеевской казармы: в нём больше, чем во всех остальных новгородских поселениях, обнажался смысл николаевской эпохи. У этих прямолинейных, цвета несвежей говядины, зданий, уже на небольшом удалении казавшихся железнодорожными пакгаузами, было своё, несоизмеримое с нашим существованием, бытие. Они не ограничивались ролью безмолвных свидетелей прошлого: они вмешивались в нашу жизнь, магически воздействуя на всех, кто входил с ними в соприкосновение, они подминали под себя и видоизменяли сознание своих обитателей. Подобно тому как летом нагревшиеся за день стены отдают после захода солнца вобранное ими тепло, эти стены ещё в начале XX века отдавали скопившуюся в них десятилетиями бесчеловечную жестокость
».
Лившиц вспоминал, как в шесть часов утра солдат выводили на плац, где «осенью увязая в грязи, зимой по колени утопая в снежных сугробах, они бегали, как лошади на корде, пока мыло не выступало у них на шинелях. Это было пресловутое «втягивание в шаг» - выработка единообразной поступи целой части, уничтожение индивидуальной походки
».
Зимой и в ненастную погоду строевые занятия, гимнастика и фехтование проводились в манеже - «огромном двухсветном здании, рассчитанном на несколько тысяч человек. Потолочные балки при Аракчееве натирались графитом до зеркального блеска и - под страхом порки розгами каждого десятого - должны были отражать все ротные построения. Сверхсрочные «шкуры» с восторгом рассказывали нам об этом как об образце порядка, и в выбеленных известкой брусьях над нашими головами видели один из неоспоримых признаков упадка воинского духа
».
Во время Первой мировой войны в Медведе разместился 175-й пехотный запасной батальон (в 1916 г. он был развёрнут в полк). В апреле 1918 года в Медведе произошли столкновения между местным гарнизоном, возглавляемым бывшим прапорщиком 175-го пехотного запасного полка Путрисом, и крестьянами окрестных деревень. Крестьяне пытались воспрепятствовать вывозу из находившихся в казармах складов запасов продовольствия. В завязавшемся бою Путрис, отстреливавшийся из установленного на каланче гауптвахты пулемёта, и ещё 14 человек из его отряда погибли. Ныне одна из улиц села носит его имя.
В советское время казармы в Медведе продолжали использоваться по назначению. С осени 1925 г. и до конца 1930-х гг. их занимал 16-й артиллерийский полк 16-й стрелковой им. В.И. Киквидзе дивизии, там же размещались более мелкие артиллерийские части. В годы Великой Отечественной войны село находилось на оккупированной территории, все здания серьёзно пострадали. В 1950-е гг. в Медведе размещалась 72-я инженерная бригада Резерва Верховного Главнокомандования. Бригада, созданная в 1946 г., являлась родоначальницей ракетных войск СССР. Одной из первых она получила ракеты Р-5М с ядерными боезарядами. В последующие годы Медведь являлся местом дислокации других ракетных частей Советской армии.
Аракчеевские казармы являются главной, но далеко не единственной достопримечательностью Медведя. Еще одна достопримечательность - памятник японским военнопленным.
Дело в том, что во время пребывания в плену 19 японцев умерли и были похоронены на местном кладбище.
В 1908 году их останки были перенесены в Японию, а надгробные камни с надписями на японском языке остались на кладбище. Из этих камней и небольшой таблички с именами сделан небольшой памятный знак.
Мы рассказываем о малоизвестных, но достойных внимания достопримечательностях Новгородской земли. Это не только актуальный нынче разговор о развитии внутреннего туризма, это рассказ о нашем прошлом, о тех местах и объектах, которыми мы можем гордиться и которые должны оберегать. Многие из этих мест нуждаются в заботе, защите от вандалов и разрушительного влияния времени. Все они достойны стать известными туристическими объектами.
Богатая история села Медведь
Побродив по , предлагаем вам осмотреть и другие достопримечательности села Медведь в Шимском районе. 18 августа этого года село отметило 518-летие со дня основания и может похвастаться интересной историей. Легенд о его происхождении ходит немало. Например, по версии одного из исследователей Новгородской земли И.И. Яроменюка, в прошлом село было древней столицей приильменских славян. В летописях погост Медведь упоминается с XIII века. О названии села рассказывают местные предания. Говорят, что в этих местах были охотничьи угодья Александра Невского. Во время охоты на князя напал очень крупный медведь. В честь своей победы над зверем Александр Невский приказал построить церковь, а поселение назвать «Медведь».
Жители села занимались охотой, земледелием, бортничеством, добычей и обработкой болотной руды. Кроме того, здесь работали разнообразные лавки, действовало два постоялых двора и трактир.
Это было крупное торговое и ремесленное село. Развитию его способствовали и военные поселения. Например, в Медведе производили кирпич, который был необходим для строительства. Кроме того, довольно густо были населены окрестности села, - рассказывает ведущий научный сотрудник Новгородского музея-заповедника Илья Хохлов.
О том, что некогда в Медведе кипела торговля, напоминает сегодня лишь дом купца Гаврилова. Михаил Кузьмич был купцом 1- й гильдии, миллионером, имел крупную торговлю льном. Он построил свой особняк на главной улице села, которая так и называлась тогда - Миллионная.
Сегодня особняк постепенно разрушается. Раньше здесь располагались Дом культуры и библиотека, но учреждения выехали из здания, когда начал падать потолок.
Напротив дома купца стоит церковь Николая Чудотворца.
А с другой стороны особняка раньше стояла Свято-Троицкая церковь, разрушенная в годы Великой Отечественной Войны. Её строительство началось в 1799 году на средства купечества. Позднее были пристроены пределы Живоначальной Троицы и Ильинский. Существовали также церковно-приходская школа, библиотека и церковный хор.
Теперь о церкви напоминает лишь остов колокольни.
Неподалеку стоит здание бывшей часовни, отделанное камнем на прибалтийский манер.
Была в селе и ещё одна церковь. Она расположена в Аракчеевских казармах, о которых мы рассказывали в предыдущем выпуске нашей рубрики. Церковь Петра и Павла примыкает к манежу. Она была построена между 1824 и 1830 годами всё из того же красного кирпича, но сегодня пребывает в полуразрушенном состоянии.
Между домом купца Гаврилова и колокольней стоит беседка, в которой местные бабушки продают варенье, заготовки и собственноручно связанные шерстяные носки. Признаюсь, мы не удержались и приобрели баночку - уж очень бойко торгуются.
Пожалуй, меньше всего ожидаешь увидеть японские иероглифы в новгородской глубинке. История их появления здесь достаточно необычна.
Во время Русско-Японской войны в село Медведь было переправлено около трёх тысяч военнопленных.
Точного ответа на вопрос, почему японцев отвезли именно сюда, нет. На мой взгляд, дело в тех требованиях, которые предъявлялись к местам их содержания. Они должны были размещаться казарменным порядком, кроме того, в месте их содержания должна была находиться какая-либо часть местных войск. В Медведе были и казармы, и часть - 199-й пехотный резервный Свирский полк, - рассказывает Илья Хохлов.
Одна из версий гласит, что пленных специально провезли через всю страну, чтобы они посмотрели, как велика Россия, и вернувшись, рассказали бы об этом на родине. Однако, как отмечает Илья Хохлов, военные и чиновники обычно руководствуются более прагматическими соображениями.
Жили японцы в Медведе вполне вольготно, не были ограничены в перемещениях и общении с местными жителями. Но за тот период, что пленные провели в казармах, несколько человек - не более 20 - скончались от болезней. Их тела были погребены вдалеке от родной земли.
В 1908 году в село приехала японская делегация и забрала тела умерших. А могильные камни остались в Медведе. Уже в постсоветское время ещё одна делегация соорудила из этих камней мемориал под названием «За мир и дружбу между Россией и Японией».
Жители Японии и сегодня навещают это место. Так, 28 сентября этого года цветы к мемориалу возложил преподаватель Токийского университета Йосихико Мори.
В Медведе работает старейший в Новгородской области любительский народный театр - ему 114 лет. Коллектив выступает со спектаклями и имеет большой успех в районе.
Ещё один пример использования построек, оставшихся от казарм - местная библиотека и музей.
Отдельно стоит сказать о впечатлении, которое производит само село. Несмотря на то, что некоторые постройки выглядят брошенными, в целом Медведь - довольно ухоженное и живое местечко. И его жители гордятся историей этого места. Так, директор школы села Медведь Виктор Иванов написал книгу «Любимое село», которая была издана тиражом 500 экземпляров.
Маршрут
Проследить свой путь вам поможет качественная интернет-связь от компании «МегаФон». Найти село Медведь совсем не сложно - доехав до посёлка Шимск, поверните направо и проедьте около 15 километров.
Благодарим компанию «МегаФон» за качественную связь и гостиницу «Садко» за оказанную поддержку.
Фото Светланы Смирновой и из краеведческого музея села Медведь
